![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
uncle_hoЧасть 1
Дня через два мы на заседании вынесли решение для изыскания средств для существования Советской власти. Решили проводить на торговцев наложение контрибуции. Это решение вызвало бурю негодования у буржуазии, кулачества и духовенства.
Поп Шиляев в церкви в своей проповеди говорил, что большевики – это изверги человечества, и Советская власть – это власть от дьявола, а большевики – это агенты самого сатаны. Что они губят многострадальную Россию и т.д. А бывший прапорщик Щапов Александр дня два, как потом выяснилось, не отходил от телефона: звонил в г. Красноуфимск в Уездную Земскую Управу. Красноуфимск, т.е. Земская Управа, не хотела признать Советскую власть, не признавали советские деньги, а выпускали свои бонны. Вот почему артинская буржуазия искала и ждала защиты из Красноуфимска.
Прапорщик Щапов сообщил, что председатель Козлов творит у нас здесь прямо насилие над гражданами, его безумца нужно арестовать. Вы его можете арестовать, только если пошлёте военный отряд не менее, как человек тридцать, так как он здесь создал вооружённый отряд из хулиганов, которые [47] его защищают. Посылайте как можно скорей, иначе мы не ручаемся, что может случиться. Посылайте отряд для его ареста.
И действительно, через несколько дней проводимых предприятий по обложению буржуазии я как председатель Исполком получил извещение, что из Красноуфимска прибыл военный отряд в количестве двадцати одного человека, под командованием комиссара Таватуева (меньшевика). Отряд остановился в доме Шатохина. А моя жена утром ходила на рынок, то ей торговцы говорили: "Ну, будет, поцарствовал твой-то муженёк; сегодня его, голубчика, свяжут и увезут". Жена, слушая такие разговоры, удивлялась. Приходит домой, и мне рассказывает.
Как только я получил сведения, что прибыл отряд, я командировал 3 человек рабочих, чтобы они немедленно Руководителя отрядом привели в Волисполком. А в то же время клуб стал наполняться народом, особенно собиралась вся контрреволюционная буржуазия, торговцы, кулачество и бывшее офицерство. Клуб находился рядом, где помещался Волисполком.
Посланные мной товарища в скором времени возвратились, и с ними прибыл начальник отряда Таватуев.
Когда он вошёл, я его спросил: "Вы прибыли с отрядом?" Он ответил, что да. Я тогда задаю ему ещё вопросы: "С какой целью? Если же вы приехали сюда померяться силами, то мне только стоит дать сигнал, как от вашего отряда не останется ни пуху, ни звуку". Когда он услыхал такие слова, видимо, испугался. Подходит к столу, начинает говорить с унижением: "Что Вы. Что Вы. Я приехал сюда по вызову, но имейте в виду, я сам стою за рабочий класс. Я был в ссылке вместе с Цырателли. Я быть может ознакомлюсь с Вами, могу Вам помочь, если в чём Вы здесь [48] нуждаетесь. А от сюда всё время звонят по телефону, что здесь какие-то ненормальности".
Я его тогда пригласил к столу:
– Если Вы говорите, что стоите за рабочий класс и даже обещаете помочь нам, так слушайте, что мы здесь делаем. Вот мы достали оружие и вооружили рабочий класс. Как вы находите, правильно ли это?
Он говорит, что это правильно. Затем я ему задал ещё вопрос, что как он находит, [чтобы] содержать аппарат Советской власти мы сделали обложение буржуазии и торговцев. Он отвечает, что правильно. Затем я говорю, что начальник милиции не хотел подчиниться Советской Власти, и мы его ночью разоружили. как Вы это находите? Он отвечает, что правильно.
Тогда я ему говорю, что если Вы признаёте всё правильным, а Вы слышите, что клуб переполнен публикой, которая ждёт, что Вы поведёте меня арестованным, поэтому ждут Вашего сообщения. А Вы мне официально заявляете, что проводимые мероприятия председателем Волисполкома тов. Козловым правильны, то прошу об"явить в клубе перед собравшимися. Таватуев, хотя и не охотно, но согласился. С ним был представитель от Красноуфимского гарнизона, солдат Палушин. Они вместе с ним вошли в клуб на сцену и заявили: "Граждане, вот мы были вызваны из Красноуфимска, нам говорили, что здесь председатель Козлов творит беззакония. Мы ознакомились и находим, что проводимые мероприятия правильны". Выслушав такое заявление, буржуазия опустила голову и пошла из клуба. А отряд немедленно выбыл в Красноуфимск. Так печально для буржуазии закончилась их надежда на Красноуфимск.
В скором времени наша парторганизация поставила задачей, что в Уездном городе Красноуфимске восстановить настоящую Советскую власть и распустить Уездную Земскую [49] Управу. Для этого мне было поручено договориться по телефону с заводами и их Волостными Исполкомами о дне Уездного с"езда Советов, а так ровно я договорился и с Красноуфимском, с заместителем председателя меньшевистского совета, он же директор русско-азиатского банка, Бронниковым (что мною было исполнено).
С"езд был назначен в первых числах декабря. Когда мы с"ехались, устроили совещание в помещении земской управы о повестке дня. Первым вопросом был текущий момент, докладчиком по первому вопросу был назначен я. Вторым вопросом был отчётный доклад председателя Красноуфимского Исполкома. Третьим вопросом были выборы депутатов в Уездный Исполком.
В 6 часов вечера был открыт Первый С"езд депутатов Красноуфимского уезда. Я в своём докладе полностью разоблачил предательскую политику соглашательских партий и бывшего временного правительства. Очень ярко показал роль партии большевиков в деле защиты рабочего класса и крестьянства и значение Советской власти.
Когда я кончил доклад, к столу явилась военная делегация в лице 10 человек – солдаты местного гарнизона – и заявили, что от лица 60 человек являются делегацией в том, что они всецело поддерживают партию большевиков и Советскую власть.
После меня выступил Бронников, который со слезами в голосе стал защищать Цырателли как светлую личность, с которым он был совместно в ссылке и т.д.
Но на этот вечер, т.е. с"езд в помещении Земской Управы, собралось на мой доклад большинство Красноуфимской буржуазии, которая развернула провокационную агитацию, что большевики приехали сюда магазины громить, поэтому нужно их на следующий день разогнать и даже убить. Получив такую информацию, мы не придали значения этому сообщению.
На другой день снова [50] приходим в Земскую Управу и хочем продолжать работу с"езда – заслушать отчётный доклад председателя Совета рабочих и солдатских депутатов. Но явился председатель меньшевистского Совета Кондаков и заявил в своём выступлении, что он с большевиками никаких дел иметь не желает. А собравшаяся разношёрстная в зале пьяная хулиганская публика стала вести по отношению делегатов вызывающе.
Мы, видя такую обстановку, решили сходить к Красноуфимскому местному гарнизону, который нам посылал делегацию, провести с ними совещание. Пошли туда те делегаты, которые были большевики, я помню, Саранинского завода т. Штигерльвад, Нязепетровского завода не помню фамилии, Михайловского завода т. Щипановского и д.р. Когда мы пришли в казармы, то нам сообщили, что сегодня утром гарнизон распущен на неделю домой.
Мы видим, что нам опоры никакой нет. По приезде в Красноуфимск я со своими товарищами остановился в Троицких номерах. Как только мы возвратились в номера, как приходит группа пьяных мужчин и спрашивают: "Здесь большевики? Будет, нет сегодня вечером собрание?" и т.д. Потом приходят товарищи и сообщают, что на почтовой станции есть распоряжение большевикам лошадей не давать, и мы устроили совещание и решили, что из Красноуфимска нужно выбираться. Работу с"езда прекратить.
Многие товарищи убежали из Красноуфимска пешком, а некоторые с попутчиками. А у нашей делегации Артинского завода были свои лошади. Когда мы стали выезжать из двора номеров, то двое пьяных пытались остановить наших лошадей, но это им не удалось.
После нашей неудачной попытки в Красноуфимске создать советскую власть кончилось провалом, но и выступления произвели большое значение на рабочих Красноуфимска, о чём часто говорил товарищ Ведерников. [51] Только после этого в январе 1918 года был создан Уездный Исполком и ликвидирована Земская Уездная Управа.
А 1918 года в феврале м-це я как председатель Волисполкома получил сведения, что у Подшивалова имеется два ящика оружия, я сделал распоряжение провести обыск. Но обыск никаких результатов не дал. Но Подшивалов на этом задумал своё контрреволюционное выступление для разгрома Советской власти.
Он назначил в Коммерческом училище родительское собрание, но когда я пришёл на это собрание, сразу по собравшейся публике увидел, что это не родительское собрание, а собрание контрреволюции. Собрались торговцы, кулаки, духовенство и бывшее офицерство. Я увидел, что Подшивалов, поп Шиляев и управитель завода Лесневский сидят в президиуме. Доклад об обыске делает Подшивалов, сам плачет, что председатель Волисполкома Козлов нанёс мне большое оскорбление, что начальник милиции Мигачёв при обыске грязными руками обхватал его бельё и т.д. Я слышу выкрики: "Советская власть – это выдумка большевиков, Совет Народных Комиссаров – это кучка насильников, а председателя Козлова нужно потребовать сюда и с ним нужно покончить".
Я, слушая такие выкрики и учтя, кто собрался, незаметно покинул собрание. Пошёл к своему товарищу Королёву посоветоваться. Но пришёл к нему, нахожу его в таком состоянии, что он спит не пробудным сном. Я пошёл домой. Было около 8 часов вечера. Только что я поровнялся с заводом, встретил тов. Парамонова (большевика), который идёт с собрания и сообщает, что Подшивалов и поп Шиляев собрание настолько разожгли, что потребовали немедленно найти председателя Козлова и привести его на собрание. На это вызвалось 3 человек, которые с собрания ушли разыскивать меня.
Я тогда [52] решил зайти на завод, вооружить рабочих и разогнать незаконное собрание, и обыскать всех. Если окажется у кого оружие, отобрать. Завод был частью остановлен, рабочие вооружились винтовками и под моей командой двинулись к школе. Школу окружили красногвардейцами, а я, взяв с собой двух красногвардейцев, вошел в школу. Встав на парту, заявил, что именем Советской республики считаю собрание незаконное, которое прошу закрыть. А присутствующих приказываю обыскать.
В это время выступал, как видно, поп Шиляев. Он как был с открытым ртом, в таком положении и остался, как окоменел. Но когда он пришёл в чувство, то подошёл ко мне и стал умолять, чтобы ему дали возможность сохранить жизнь. У кого было оружие, оно было отобрано. Так было разогнано незаконное контрреволюционное собрание артинской буржуазии.
Дней через пять после этого собрания я собрался выехать через Михайловский завод в Екатеринбург с докладом о состоянии положения и других вопросах. Об этом узнало офицерство, они составили план воспользоваться этим случаем, поднять восстание, организовать погоню за Козловым, убить его, для чего подготовили 3 пары лошадей, которые обещал для этой цели кулак Попов Иван, которая говорил: "Хоть загоните лошадей, не жалко, только поймайте Козлова и постарайтесь убить его". Для выполнения этой задачи вооружили 9 человек бывших прапорщиков: Тимофеева, Валявина, Чащихиных и других. А утро перед от"ездом я получил теле грамму тревожного характера, такого содержания: "Псков пал, революция в опасности, проводите мероприятия для спасения революции". Но прежде чем передать телеграмму мне, начальник почты был контрреволюционер, [53] они эту телеграмму обсуждали с офицерством и пришли к выводу, что Советская власть гибнет, что им как раз к стати поднять восстание, убить Козлова и тем самым избавиться от Советской власти.
Только что перед самым от"ездом мне в Екатеринбург ко мне в квартиру прибегает группа бывшего офицерства, человек 7, стали требовать у меня показать полученную, как они выражались, важную телеграмму. Я сначала говорил, что никакой телеграммы нет. Они стали ко мне приступать более в требовательной форме. Я тогда заявил, что телеграмма передана моему заместителю т. Шевалдину Трифону Ивановичу. В данный момент он является генералом, заместитель Командующего УралВО. Когда я им так заявил, они от меня ушли.
В это время ко мне приехал ямщик, и я с ним выехал на пристань к своему отцу, у которого взял суконный тёплый бешмет, надев его на свою шубу. Выехал по направлению села Старые Арти, где заехал к большевику Байдасову Ивану Ивановичу. Только что сел пить чай, как вдруг приезжает сын ямщика, который везёт меня, он пригнал на верховой и сообщил, что в Артях восстание, что за мной послана погоня. Но они угнали на 3-х парах к моему отцу, он, воспользовавшись их поездкой на пристань, пригнал сообщить об этом. Получив такое сообщение, я своему ямщику велел на лошади от Байдасова выехать по направлению с. Поташки, а меня через маленькую калитку от Байдасова увели рядом к соседу бедняку крестьянину Панову и спрятали меня в сарае, заметав сеном.
Как только успели спрятать, я услышал колокольчики прибывших к Байдасову прапорщиков. Мне пришли сообщить, что прибыли на 3-х парах 9 человек вооружённых бывших офицеров, которые произвели у Байдасова обыск на сарае, в бане, на вышке, [54] дома и под полом, сено всё истыкали штыками и шашками. Проискав с 1 до 6 часов вечера, они так же подходили во двор к Панову и к сараю, как мне передавал сын Панова, и заглядывали на сараи, но почему то на в сарае в сене искать не стали. А в это время у Байдасова стали во дворе собираться большевики. Офицерство, видимо, забоялось, чтобы их не разоружили, не найдя меня, решили поскорей уехать из Старых Арти в завод.
По приезде в завод мою семью арестовали домашним арестом, а дом, в котором я жил, окружили вооружёнными белогвардейцами. Никого из квартиры не выпускают и никого в квартиру не впускали.
Вечером в клубе собирается вся контрреволюционная буржуазия и её подголоски. Учитель Рыцев, Подшивалов, поп Шиляев. Произносят торжественные речи, в которых выражают восхищение, что Советскую власть уничтожили, что взошло Красное солнышко. Но когда на собрание явилось офицерство и сообщили, что Козлова поймать не могли, тогда торжество сменилось, их охватила паника. Тогда Подшивалов вносит предложение, чтобы Козлова нужно задержать, дать телефонограмму в Поташку, Манчаж, Михайловский завод и Шамахинский завод такого содержания, что Козлов совершил преступление, подлежит революционному трибуналу, просим задержать и доставить в Арти. Эту телефонограмму заставили подписать члена Президиума Волисполкома, большевика Королёва. Телефонограмма была немедленно отправлена по распоряжению почтового начальника контрреволюционера Попова.
А в это время среди рабочих завода ведёт организационную работу мой первый заместитель председателя Волисполкома т. Шавалдин Т.И. Он был уверен, что [55] Советская власть будет восстановлена, так как меня они поймать не смогли. Когда он выступал на рабочем собрании в цехе, призывал к ликвидаций белогвардейского восстания. Его с трибуны стаскивали белогвардейцы и хотели избить, но рабочие этого не допустили.
Когда офицерство от Байдасова уехало, мне было сообщено о событиях в заводе. В 11 часов ночи мне от Панова с сарая разрешено сойти. Устроили совещание с большевиками в корридоре, где нет окон, так как около дома Байдасова собралось для наблюдения кулачество.
На этом совещании решили меня увезти малыми лесными дорогами в Михайловский завод, для чего нужно было найти надёжного ямщика, а так же решили меня перевезти на другую квартиру. Сначала решили в час ночи меня в розвальнях под рогожей увезти к большевикам Чиглинцевым, которые в дни гражданской войны в 1918 году оказались изменниками. Когда меня к ним привезли, я увидел, что к ним почему то много приходит соседей крестьян. Мне это показалось подозрительным. Я стал настаивать, чтобы меня увезли в другую квартиру, тогда мне предложили поехать на самый конец села к т. Бугаеву Павлу. Я дал согласие.
Опять меня положили в сани, закрыли рогожей, на меня, как на лавочку, сел ямщик и в 3 часа ночи повёз. Я вижу, что село проехали, повернув в лес. Я спрашиваю: "Куда везёшь?" Он отвечает, что так нужно: "Я везу сюда потому, чтобы никто не заметил". Вот под"ехали к гумну, где обмёты соломы от обмолоченного хлеба, который стоит в отдалении от селения. Ямщик сказал мне, чтобы я пошёл в это гумно и зарылся в солому, и должен ждать, когда за мной приедет т. Бугаев. [56]
Я зарылся в солому, сижу и думаю, что меня ожидает. А вдруг придёт кулачество, и со мной здесь произведут расправу. Ночь была лунная, но морозная. Я скоро почувствовал, как холод начал знобить меня. Но потом услышал человеческий голос, который звал меня: "Тов. Козлов! Тов. Козлов!" Я вылез из соломы, откликнулся, что я здесь.
Тов. Бугаев мне об"яснил, что он хотел бы меня провести в комнату, чтобы я мог согреться. Но он добавил, что у него во дворе нагребает пшеницу человек из Михайловского завода, который знает, что в Артях восстание, и знает, что ищут Козлова, и он знает меня. Если он увидит, то может сообщить кулачеству, и тогда я буду под опасностью. Нам, говорит, придётся проникнуть через подвал, пролезти подпол, а затем через западню мы войдём во 2-ю комнату моего дома, где я могу спокойно соснуть и согреться. Таким способом мы действительно оказались в тёплой комнате.
Когда я немного уснул, согрелся и утром получил сведения, что делается в Артинском заводе, что моя семья арестована, Байдасов мне сообщил, что кулачество ведёт агитацию сделать повальный обыск, чтобы найти Козлова. Поэтому мне посоветовали на день спрятаться на сеновале, а вечером часов в 11 мне будет подана лошадь с ямщиком, который меня увезёт в Михайловский завод.
Пробыв целый день в укромном месте сеновала, вечером мне разрешили зайти в комнату, согреться и закусить. Но огня в комнате не зажигали. К 12 часу ночи я выехал на лошади в Михайловский завод. Меня положили в кошовку, закрыли рогожей и ямщик сел на меня, для того чтобы ни дать заподозрить, что ямщик кого-нибудь везёт. Особенно было опасно проехать кордон Багальдаш, т.к. там было много проезжих ямщиков [57] и пассажиров. Но проехали благополучно.
В Михайловский завод я приехал часов в 8 утра, а к 9 часам явился в Михайловский Волисполком, где застал председателя т. Щипановского, который, увидев меня, сказал представителю из области, т.е. из Екатеринбурга, я забыл его фамилию: "Вот, – говорит, – явился Артинский преступник т. Козлов". Затем задает мне вопрос: "Ну, рассказывай, какое ты там совершил преступление? Вот мы получили телефонограмму из Артей". Я всё подробно рассказал, что мне известно. Потом я спросил: "Связь телефонная не прервана с Артями?" Тов. Щипановский мне сказал, что сколько ни старались связаться, но получаем ответ, что они нас не слышат.
Я подошёл к телефону и стал звонить. Узнаю, что у телефона член Света контрреволюционер Павел Чащихин, отец бывших офицеров Чащихиных. Он узнал мой голос, начал говорить, что напрасно, Александр Иванович, уехали, у нас всё спокойно. Я говорю, что я тогда могу узнать о спокойствии, когда приведёте к телефону мою жену. Но имейте в виду, что я для восстановления порядка приеду с отрядом. Когда я сказал, что с отрядом, он говорит, что пожалуйста, Александр Иванович, пожалуйста, никакого отряда не нужно. Я сейчас вам к телефону приведу Вашу супругу.
Потом я как узнал, после переговора со мной по телефону у них произошла паника, охрана и арест с моей семьи был снят, жену попросили, чтобы она пошла к телефону для переговоров со мной. Затем оружие, которое было растащено со склада завода, всё возвращено обратно. Я переговорил с женой, она мне сообщила, что арест и охрана дома убрана. Я тогда по телефону связался с Красноуфимским Исполкомом [58] и просил послать для восстановления Советской власти военный отряд. А в Михайловском Волисполкоме мобилизовал 12 красногвардейцев, в том числе был тов. Бурсин Пётр Васильевич.
По приезде в Арти, участники восстания были арестованы и отправлены в Красноуфимск с отрядом в Красноуфимскую тюрьму для отправки их в Екатеринбург. Но в Красноуфимском уездном Волисполкоме был Буров, который в 1937 г. был из"ят как враг народа. Он через месяц после восстания их из Красноуфимской тюрьмы освободил, что им дало возможность в 1918 году в июле месяце поднять 2-е восстание и уничтожить 26 человек, которых они изрубили до неузнаваемости.
Дня через два мы на заседании вынесли решение для изыскания средств для существования Советской власти. Решили проводить на торговцев наложение контрибуции. Это решение вызвало бурю негодования у буржуазии, кулачества и духовенства.
Поп Шиляев в церкви в своей проповеди говорил, что большевики – это изверги человечества, и Советская власть – это власть от дьявола, а большевики – это агенты самого сатаны. Что они губят многострадальную Россию и т.д. А бывший прапорщик Щапов Александр дня два, как потом выяснилось, не отходил от телефона: звонил в г. Красноуфимск в Уездную Земскую Управу. Красноуфимск, т.е. Земская Управа, не хотела признать Советскую власть, не признавали советские деньги, а выпускали свои бонны. Вот почему артинская буржуазия искала и ждала защиты из Красноуфимска.
Прапорщик Щапов сообщил, что председатель Козлов творит у нас здесь прямо насилие над гражданами, его безумца нужно арестовать. Вы его можете арестовать, только если пошлёте военный отряд не менее, как человек тридцать, так как он здесь создал вооружённый отряд из хулиганов, которые [47] его защищают. Посылайте как можно скорей, иначе мы не ручаемся, что может случиться. Посылайте отряд для его ареста.
И действительно, через несколько дней проводимых предприятий по обложению буржуазии я как председатель Исполком получил извещение, что из Красноуфимска прибыл военный отряд в количестве двадцати одного человека, под командованием комиссара Таватуева (меньшевика). Отряд остановился в доме Шатохина. А моя жена утром ходила на рынок, то ей торговцы говорили: "Ну, будет, поцарствовал твой-то муженёк; сегодня его, голубчика, свяжут и увезут". Жена, слушая такие разговоры, удивлялась. Приходит домой, и мне рассказывает.
Как только я получил сведения, что прибыл отряд, я командировал 3 человек рабочих, чтобы они немедленно Руководителя отрядом привели в Волисполком. А в то же время клуб стал наполняться народом, особенно собиралась вся контрреволюционная буржуазия, торговцы, кулачество и бывшее офицерство. Клуб находился рядом, где помещался Волисполком.
Посланные мной товарища в скором времени возвратились, и с ними прибыл начальник отряда Таватуев.
Когда он вошёл, я его спросил: "Вы прибыли с отрядом?" Он ответил, что да. Я тогда задаю ему ещё вопросы: "С какой целью? Если же вы приехали сюда померяться силами, то мне только стоит дать сигнал, как от вашего отряда не останется ни пуху, ни звуку". Когда он услыхал такие слова, видимо, испугался. Подходит к столу, начинает говорить с унижением: "Что Вы. Что Вы. Я приехал сюда по вызову, но имейте в виду, я сам стою за рабочий класс. Я был в ссылке вместе с Цырателли. Я быть может ознакомлюсь с Вами, могу Вам помочь, если в чём Вы здесь [48] нуждаетесь. А от сюда всё время звонят по телефону, что здесь какие-то ненормальности".
Я его тогда пригласил к столу:
– Если Вы говорите, что стоите за рабочий класс и даже обещаете помочь нам, так слушайте, что мы здесь делаем. Вот мы достали оружие и вооружили рабочий класс. Как вы находите, правильно ли это?
Он говорит, что это правильно. Затем я ему задал ещё вопрос, что как он находит, [чтобы] содержать аппарат Советской власти мы сделали обложение буржуазии и торговцев. Он отвечает, что правильно. Затем я говорю, что начальник милиции не хотел подчиниться Советской Власти, и мы его ночью разоружили. как Вы это находите? Он отвечает, что правильно.
Тогда я ему говорю, что если Вы признаёте всё правильным, а Вы слышите, что клуб переполнен публикой, которая ждёт, что Вы поведёте меня арестованным, поэтому ждут Вашего сообщения. А Вы мне официально заявляете, что проводимые мероприятия председателем Волисполкома тов. Козловым правильны, то прошу об"явить в клубе перед собравшимися. Таватуев, хотя и не охотно, но согласился. С ним был представитель от Красноуфимского гарнизона, солдат Палушин. Они вместе с ним вошли в клуб на сцену и заявили: "Граждане, вот мы были вызваны из Красноуфимска, нам говорили, что здесь председатель Козлов творит беззакония. Мы ознакомились и находим, что проводимые мероприятия правильны". Выслушав такое заявление, буржуазия опустила голову и пошла из клуба. А отряд немедленно выбыл в Красноуфимск. Так печально для буржуазии закончилась их надежда на Красноуфимск.
В скором времени наша парторганизация поставила задачей, что в Уездном городе Красноуфимске восстановить настоящую Советскую власть и распустить Уездную Земскую [49] Управу. Для этого мне было поручено договориться по телефону с заводами и их Волостными Исполкомами о дне Уездного с"езда Советов, а так ровно я договорился и с Красноуфимском, с заместителем председателя меньшевистского совета, он же директор русско-азиатского банка, Бронниковым (что мною было исполнено).
С"езд был назначен в первых числах декабря. Когда мы с"ехались, устроили совещание в помещении земской управы о повестке дня. Первым вопросом был текущий момент, докладчиком по первому вопросу был назначен я. Вторым вопросом был отчётный доклад председателя Красноуфимского Исполкома. Третьим вопросом были выборы депутатов в Уездный Исполком.
В 6 часов вечера был открыт Первый С"езд депутатов Красноуфимского уезда. Я в своём докладе полностью разоблачил предательскую политику соглашательских партий и бывшего временного правительства. Очень ярко показал роль партии большевиков в деле защиты рабочего класса и крестьянства и значение Советской власти.
Когда я кончил доклад, к столу явилась военная делегация в лице 10 человек – солдаты местного гарнизона – и заявили, что от лица 60 человек являются делегацией в том, что они всецело поддерживают партию большевиков и Советскую власть.
После меня выступил Бронников, который со слезами в голосе стал защищать Цырателли как светлую личность, с которым он был совместно в ссылке и т.д.
Но на этот вечер, т.е. с"езд в помещении Земской Управы, собралось на мой доклад большинство Красноуфимской буржуазии, которая развернула провокационную агитацию, что большевики приехали сюда магазины громить, поэтому нужно их на следующий день разогнать и даже убить. Получив такую информацию, мы не придали значения этому сообщению.
На другой день снова [50] приходим в Земскую Управу и хочем продолжать работу с"езда – заслушать отчётный доклад председателя Совета рабочих и солдатских депутатов. Но явился председатель меньшевистского Совета Кондаков и заявил в своём выступлении, что он с большевиками никаких дел иметь не желает. А собравшаяся разношёрстная в зале пьяная хулиганская публика стала вести по отношению делегатов вызывающе.
Мы, видя такую обстановку, решили сходить к Красноуфимскому местному гарнизону, который нам посылал делегацию, провести с ними совещание. Пошли туда те делегаты, которые были большевики, я помню, Саранинского завода т. Штигерльвад, Нязепетровского завода не помню фамилии, Михайловского завода т. Щипановского и д.р. Когда мы пришли в казармы, то нам сообщили, что сегодня утром гарнизон распущен на неделю домой.
Мы видим, что нам опоры никакой нет. По приезде в Красноуфимск я со своими товарищами остановился в Троицких номерах. Как только мы возвратились в номера, как приходит группа пьяных мужчин и спрашивают: "Здесь большевики? Будет, нет сегодня вечером собрание?" и т.д. Потом приходят товарищи и сообщают, что на почтовой станции есть распоряжение большевикам лошадей не давать, и мы устроили совещание и решили, что из Красноуфимска нужно выбираться. Работу с"езда прекратить.
Многие товарищи убежали из Красноуфимска пешком, а некоторые с попутчиками. А у нашей делегации Артинского завода были свои лошади. Когда мы стали выезжать из двора номеров, то двое пьяных пытались остановить наших лошадей, но это им не удалось.
После нашей неудачной попытки в Красноуфимске создать советскую власть кончилось провалом, но и выступления произвели большое значение на рабочих Красноуфимска, о чём часто говорил товарищ Ведерников. [51] Только после этого в январе 1918 года был создан Уездный Исполком и ликвидирована Земская Уездная Управа.
А 1918 года в феврале м-це я как председатель Волисполкома получил сведения, что у Подшивалова имеется два ящика оружия, я сделал распоряжение провести обыск. Но обыск никаких результатов не дал. Но Подшивалов на этом задумал своё контрреволюционное выступление для разгрома Советской власти.
Он назначил в Коммерческом училище родительское собрание, но когда я пришёл на это собрание, сразу по собравшейся публике увидел, что это не родительское собрание, а собрание контрреволюции. Собрались торговцы, кулаки, духовенство и бывшее офицерство. Я увидел, что Подшивалов, поп Шиляев и управитель завода Лесневский сидят в президиуме. Доклад об обыске делает Подшивалов, сам плачет, что председатель Волисполкома Козлов нанёс мне большое оскорбление, что начальник милиции Мигачёв при обыске грязными руками обхватал его бельё и т.д. Я слышу выкрики: "Советская власть – это выдумка большевиков, Совет Народных Комиссаров – это кучка насильников, а председателя Козлова нужно потребовать сюда и с ним нужно покончить".
Я, слушая такие выкрики и учтя, кто собрался, незаметно покинул собрание. Пошёл к своему товарищу Королёву посоветоваться. Но пришёл к нему, нахожу его в таком состоянии, что он спит не пробудным сном. Я пошёл домой. Было около 8 часов вечера. Только что я поровнялся с заводом, встретил тов. Парамонова (большевика), который идёт с собрания и сообщает, что Подшивалов и поп Шиляев собрание настолько разожгли, что потребовали немедленно найти председателя Козлова и привести его на собрание. На это вызвалось 3 человек, которые с собрания ушли разыскивать меня.
Я тогда [52] решил зайти на завод, вооружить рабочих и разогнать незаконное собрание, и обыскать всех. Если окажется у кого оружие, отобрать. Завод был частью остановлен, рабочие вооружились винтовками и под моей командой двинулись к школе. Школу окружили красногвардейцами, а я, взяв с собой двух красногвардейцев, вошел в школу. Встав на парту, заявил, что именем Советской республики считаю собрание незаконное, которое прошу закрыть. А присутствующих приказываю обыскать.
В это время выступал, как видно, поп Шиляев. Он как был с открытым ртом, в таком положении и остался, как окоменел. Но когда он пришёл в чувство, то подошёл ко мне и стал умолять, чтобы ему дали возможность сохранить жизнь. У кого было оружие, оно было отобрано. Так было разогнано незаконное контрреволюционное собрание артинской буржуазии.
Дней через пять после этого собрания я собрался выехать через Михайловский завод в Екатеринбург с докладом о состоянии положения и других вопросах. Об этом узнало офицерство, они составили план воспользоваться этим случаем, поднять восстание, организовать погоню за Козловым, убить его, для чего подготовили 3 пары лошадей, которые обещал для этой цели кулак Попов Иван, которая говорил: "Хоть загоните лошадей, не жалко, только поймайте Козлова и постарайтесь убить его". Для выполнения этой задачи вооружили 9 человек бывших прапорщиков: Тимофеева, Валявина, Чащихиных и других. А утро перед от"ездом я получил теле грамму тревожного характера, такого содержания: "Псков пал, революция в опасности, проводите мероприятия для спасения революции". Но прежде чем передать телеграмму мне, начальник почты был контрреволюционер, [53] они эту телеграмму обсуждали с офицерством и пришли к выводу, что Советская власть гибнет, что им как раз к стати поднять восстание, убить Козлова и тем самым избавиться от Советской власти.
Только что перед самым от"ездом мне в Екатеринбург ко мне в квартиру прибегает группа бывшего офицерства, человек 7, стали требовать у меня показать полученную, как они выражались, важную телеграмму. Я сначала говорил, что никакой телеграммы нет. Они стали ко мне приступать более в требовательной форме. Я тогда заявил, что телеграмма передана моему заместителю т. Шевалдину Трифону Ивановичу. В данный момент он является генералом, заместитель Командующего УралВО. Когда я им так заявил, они от меня ушли.
В это время ко мне приехал ямщик, и я с ним выехал на пристань к своему отцу, у которого взял суконный тёплый бешмет, надев его на свою шубу. Выехал по направлению села Старые Арти, где заехал к большевику Байдасову Ивану Ивановичу. Только что сел пить чай, как вдруг приезжает сын ямщика, который везёт меня, он пригнал на верховой и сообщил, что в Артях восстание, что за мной послана погоня. Но они угнали на 3-х парах к моему отцу, он, воспользовавшись их поездкой на пристань, пригнал сообщить об этом. Получив такое сообщение, я своему ямщику велел на лошади от Байдасова выехать по направлению с. Поташки, а меня через маленькую калитку от Байдасова увели рядом к соседу бедняку крестьянину Панову и спрятали меня в сарае, заметав сеном.
Как только успели спрятать, я услышал колокольчики прибывших к Байдасову прапорщиков. Мне пришли сообщить, что прибыли на 3-х парах 9 человек вооружённых бывших офицеров, которые произвели у Байдасова обыск на сарае, в бане, на вышке, [54] дома и под полом, сено всё истыкали штыками и шашками. Проискав с 1 до 6 часов вечера, они так же подходили во двор к Панову и к сараю, как мне передавал сын Панова, и заглядывали на сараи, но почему то на в сарае в сене искать не стали. А в это время у Байдасова стали во дворе собираться большевики. Офицерство, видимо, забоялось, чтобы их не разоружили, не найдя меня, решили поскорей уехать из Старых Арти в завод.
По приезде в завод мою семью арестовали домашним арестом, а дом, в котором я жил, окружили вооружёнными белогвардейцами. Никого из квартиры не выпускают и никого в квартиру не впускали.
Вечером в клубе собирается вся контрреволюционная буржуазия и её подголоски. Учитель Рыцев, Подшивалов, поп Шиляев. Произносят торжественные речи, в которых выражают восхищение, что Советскую власть уничтожили, что взошло Красное солнышко. Но когда на собрание явилось офицерство и сообщили, что Козлова поймать не могли, тогда торжество сменилось, их охватила паника. Тогда Подшивалов вносит предложение, чтобы Козлова нужно задержать, дать телефонограмму в Поташку, Манчаж, Михайловский завод и Шамахинский завод такого содержания, что Козлов совершил преступление, подлежит революционному трибуналу, просим задержать и доставить в Арти. Эту телефонограмму заставили подписать члена Президиума Волисполкома, большевика Королёва. Телефонограмма была немедленно отправлена по распоряжению почтового начальника контрреволюционера Попова.
А в это время среди рабочих завода ведёт организационную работу мой первый заместитель председателя Волисполкома т. Шавалдин Т.И. Он был уверен, что [55] Советская власть будет восстановлена, так как меня они поймать не смогли. Когда он выступал на рабочем собрании в цехе, призывал к ликвидаций белогвардейского восстания. Его с трибуны стаскивали белогвардейцы и хотели избить, но рабочие этого не допустили.
Когда офицерство от Байдасова уехало, мне было сообщено о событиях в заводе. В 11 часов ночи мне от Панова с сарая разрешено сойти. Устроили совещание с большевиками в корридоре, где нет окон, так как около дома Байдасова собралось для наблюдения кулачество.
На этом совещании решили меня увезти малыми лесными дорогами в Михайловский завод, для чего нужно было найти надёжного ямщика, а так же решили меня перевезти на другую квартиру. Сначала решили в час ночи меня в розвальнях под рогожей увезти к большевикам Чиглинцевым, которые в дни гражданской войны в 1918 году оказались изменниками. Когда меня к ним привезли, я увидел, что к ним почему то много приходит соседей крестьян. Мне это показалось подозрительным. Я стал настаивать, чтобы меня увезли в другую квартиру, тогда мне предложили поехать на самый конец села к т. Бугаеву Павлу. Я дал согласие.
Опять меня положили в сани, закрыли рогожей, на меня, как на лавочку, сел ямщик и в 3 часа ночи повёз. Я вижу, что село проехали, повернув в лес. Я спрашиваю: "Куда везёшь?" Он отвечает, что так нужно: "Я везу сюда потому, чтобы никто не заметил". Вот под"ехали к гумну, где обмёты соломы от обмолоченного хлеба, который стоит в отдалении от селения. Ямщик сказал мне, чтобы я пошёл в это гумно и зарылся в солому, и должен ждать, когда за мной приедет т. Бугаев. [56]
Я зарылся в солому, сижу и думаю, что меня ожидает. А вдруг придёт кулачество, и со мной здесь произведут расправу. Ночь была лунная, но морозная. Я скоро почувствовал, как холод начал знобить меня. Но потом услышал человеческий голос, который звал меня: "Тов. Козлов! Тов. Козлов!" Я вылез из соломы, откликнулся, что я здесь.
Тов. Бугаев мне об"яснил, что он хотел бы меня провести в комнату, чтобы я мог согреться. Но он добавил, что у него во дворе нагребает пшеницу человек из Михайловского завода, который знает, что в Артях восстание, и знает, что ищут Козлова, и он знает меня. Если он увидит, то может сообщить кулачеству, и тогда я буду под опасностью. Нам, говорит, придётся проникнуть через подвал, пролезти подпол, а затем через западню мы войдём во 2-ю комнату моего дома, где я могу спокойно соснуть и согреться. Таким способом мы действительно оказались в тёплой комнате.
Когда я немного уснул, согрелся и утром получил сведения, что делается в Артинском заводе, что моя семья арестована, Байдасов мне сообщил, что кулачество ведёт агитацию сделать повальный обыск, чтобы найти Козлова. Поэтому мне посоветовали на день спрятаться на сеновале, а вечером часов в 11 мне будет подана лошадь с ямщиком, который меня увезёт в Михайловский завод.
Пробыв целый день в укромном месте сеновала, вечером мне разрешили зайти в комнату, согреться и закусить. Но огня в комнате не зажигали. К 12 часу ночи я выехал на лошади в Михайловский завод. Меня положили в кошовку, закрыли рогожей и ямщик сел на меня, для того чтобы ни дать заподозрить, что ямщик кого-нибудь везёт. Особенно было опасно проехать кордон Багальдаш, т.к. там было много проезжих ямщиков [57] и пассажиров. Но проехали благополучно.
В Михайловский завод я приехал часов в 8 утра, а к 9 часам явился в Михайловский Волисполком, где застал председателя т. Щипановского, который, увидев меня, сказал представителю из области, т.е. из Екатеринбурга, я забыл его фамилию: "Вот, – говорит, – явился Артинский преступник т. Козлов". Затем задает мне вопрос: "Ну, рассказывай, какое ты там совершил преступление? Вот мы получили телефонограмму из Артей". Я всё подробно рассказал, что мне известно. Потом я спросил: "Связь телефонная не прервана с Артями?" Тов. Щипановский мне сказал, что сколько ни старались связаться, но получаем ответ, что они нас не слышат.
Я подошёл к телефону и стал звонить. Узнаю, что у телефона член Света контрреволюционер Павел Чащихин, отец бывших офицеров Чащихиных. Он узнал мой голос, начал говорить, что напрасно, Александр Иванович, уехали, у нас всё спокойно. Я говорю, что я тогда могу узнать о спокойствии, когда приведёте к телефону мою жену. Но имейте в виду, что я для восстановления порядка приеду с отрядом. Когда я сказал, что с отрядом, он говорит, что пожалуйста, Александр Иванович, пожалуйста, никакого отряда не нужно. Я сейчас вам к телефону приведу Вашу супругу.
Потом я как узнал, после переговора со мной по телефону у них произошла паника, охрана и арест с моей семьи был снят, жену попросили, чтобы она пошла к телефону для переговоров со мной. Затем оружие, которое было растащено со склада завода, всё возвращено обратно. Я переговорил с женой, она мне сообщила, что арест и охрана дома убрана. Я тогда по телефону связался с Красноуфимским Исполкомом [58] и просил послать для восстановления Советской власти военный отряд. А в Михайловском Волисполкоме мобилизовал 12 красногвардейцев, в том числе был тов. Бурсин Пётр Васильевич.
По приезде в Арти, участники восстания были арестованы и отправлены в Красноуфимск с отрядом в Красноуфимскую тюрьму для отправки их в Екатеринбург. Но в Красноуфимском уездном Волисполкоме был Буров, который в 1937 г. был из"ят как враг народа. Он через месяц после восстания их из Красноуфимской тюрьмы освободил, что им дало возможность в 1918 году в июле месяце поднять 2-е восстание и уничтожить 26 человек, которых они изрубили до неузнаваемости.
